1

Личности такого масштаба, как Мустай Карим, рождаются редко, пожалуй, раз в столетие. Он ведь был не только выдающимся поэтом, драматургом, прозаиком, а в последние годы известным публицистом.

На протяжении нескольких десятилетий он фактически являлся духовным лидером народов Республики Башкортостан.

Во второй половине XX века никто не сделал для авторитета и узнаваемости Башкирии больше, чем этот человек-патриот.

Особенно большую стабилизирующую роль он сыграл в начале 90-х. Его выступления, его авторитет помогли тогда избежать межнациональных конфликтов.

Первый раз я увидел Мустафу Сафича в 1978 году в Национальной библиотеке. Он сидел в фойе в окружении читателей. Общался, раздавал автографы. А я, молодой инженер, смотрел на него во все глаза – как раз незадолго до этого прочитал «Долгое- долгое детство» и был под впечатлением от этой пронзительной повести.

В тот день так и не решился подойти. Это не удивительно - в те годы мы, простой народ, считали писателей небожителями. За книгами выстраивались в очередь ещё с вечера и всю ночь отмечались.

Следующая встреча произошла уже в 1995 году, во время приема меня в Союз писателей. Обсуждение моей кандидатуры было самым коротким. После слов Мустафы Сафича «У Камиля тема особая – он пишет о диких животных. И пишет так хорошо, что, кажется, он сам побывал в их шкуре» вопросов ко мне больше не было.

Тогда между нами возникла некая духовная связь, а со временем и дружба. И хотя встречались мы довольно редко, чаще созванивались, я эту связь всегда ощущал физически. Порой сами собой в моей голове возникали мысленные диалоги с ним. И что удивительно, когда я набирался смелости и звонил ему, Мустай-агай удивлялся: «Как ты узнал? Я как раз твой телефон ищу».

Для меня минуты общения с Мустафой Сафичем всегда были как живительный напиток. Каждый глоток смаковал – такой был в нём (при всей шутливости его манеры общения) содержательный и всегда неожиданный посыл.

2

Что меня больше всего восхищало и поражало в нем?

Он всегда был самим собой. Никогда не пытался изобразить что-то или менторское. Не боялся выглядеть смешным. К самому себе был достаточно самокритичен и частенько подтрунивал над собой.

Дожив до преклонного возраста, он так и остался в душе озорным мальчишкой. Вспоминается случай на банкете в честь его 85-летия. Настал момент, когда гости стали расходиться. Часть из них собралась у выхода из зала и ожидала юбиляра.

Он шёл к нам, слегка склонив голову на бок, прихрамывая, а в левой руке на уровне груди держал… кусок вяленой конины. Идёт и улыбается. Все в недоумении – зачем он взял с собой мясо?

Кто-то предположил: «Так много было речей, что и поесть не дали». Тем временем Мустай-агай подошёл и по-мальчишески озорно вопрошает:

- А что, на посошок не будет?

Все заулыбались, оживились. Официантки тут же принесли поднос с «Шаляпинской» и закуску. Так и выпили «на посошок» прямо на лестничной клетке.

Или такой любопытный сюжет того же дня. Это уже в театре оперы и балета. Во время антракта Мустафа Сафич беседует в окружении людей с другом, народным писателем Казахстана Нурпеисовым. Неожиданно к нему сквозь плотный круг протискивается оператор телевидения и решительно протягивает книгу:

- Жена сказала, без автографа домой не приходи!

Мустафа Сафич, не прерывая беседу, что-то написал ему. Через плечо счастливого парня читаю: «Вы уж пустите своего мужа

домой. М. Карим».

Ко многому обязывающий автограф он подписал и мне, когда дарил книгу «Мгновения жизни»: «Дорогой Камиль, ты о зверях и других божьих тварях пишешь так же хорошо, как я о людях». Сами понимаете, после такой оценки писать плохо не имею права!

На свой полувековой юбилей я пригласил Мустафу Сафича. Он пообещал прийти, но сильно заболел, и мы его не ждали. Когда торжество уже началось, в зал неожиданно входит, поддерживаемый дочерью Альфиёй, сам Мустай Карим. Пришёл, правда, ненадолго, потому что ОБЕЩАЛ.

После одной из посиделок, провожая нас с женой к двери, он вдруг взял меня за локоть и полушёпотом спрашивает: «Как думаешь, сколько директоров в Башкирии?» (Я в то время возглавлял предприятие связи АО «ЭХО»).

Я растерялся, странный вопрос, зачем ему это?

- Думаю, не одна тысяча.

- Вот видишь, директоров много, а таких писателей, как ты, один. Не тратить время, садись за стол и пиши.

Ещё такой случай. В 2003 году в журнале «Бельские просторы» (великолепный, кстати, журнал) опубликовали сокращённый вариант романа о старообрядцах «Скитники». Через неделю звонит Мустафа Сафич: «Камиль, как со временем? Можешь на чай заглянуть?».

На следующий день приезжаю, и каково было моё изумление, когда на письменном столе увидел «Скитников» с карандашными пометками на полях. В глаза сразу бросилась крупная, жирная надпись наверху: «Страшное дело! Однако хорошо!»

Это он спародировал одного из моих литературных героев. После обсуждения его замечаний я поблагодарил Мустафу Сафича за советы и, поняв, что роман ему по душе, попросил написать предисловие.

Неожиданно для меня он согласился. Я был в восторге, но никак не проявил этого. :Альфия Мустаевна, провожая до лифта, произнесла с некоторой обидой, видимо от того, что я никак не выразил своей радости: «Ты не думай, папа вообще-то редко кому предисловие пишет».

А моя сдержанная реакция проистекала из желания не обязывать его: не найдёт времени написать, значит, были дела поважнее. Но ведь написал-таки! Вот такой он, обещал – сделал!

3

Мустай Карим был неповторим во всём. Как сказал народный поэт Башкортостана Равиль Бикбаев: «Лучше Мустая может быть только Мустай». Он даже когда молчал, своей особой энергетикой создавал вокруг себя атмосферу сердечности и доброжелательности.

А какая у него самобытная и неподражаемая проза! Когда читаешь его книги, сам живёшь вместе с его героями, становясь чище и добрее. По его произведениям люди узнавали Башкирию и влюблялись в неё.

Взгляни на глобус:

Вот он шар земной.

На нём Башкирия

С берёзовый листок величиной.

Даже об обыденном умел сказать так, что для читателя раскрывались новые грани. Читаешь и удивляешься – как же я прежде этого не замечал.

А его юмор – это отдельная песня! Даже появился термин «мустаевский юмор». В подтверждение приведу красноречивый пример.

В Москве на одной из встреч Константин Симонов, представляя Мустая Карима, сказал, что он комбайн: и писатель, и поэт, и драматург. Мустафа Сафич его поправил:

- Я не комбайн, я гусь.

- Почему?

- Гусь немного плавает, немного ходит, немного летает.

При всех его регалиях, Мустай Карим был скромным человеком.

Вспоминается такой характерный случай. Рассказал мне его начальник общего отдела Правительства Башкирии Александр Герасимов.

Звонит Мустай Карим и говорит:

- Саша есть разговор. Когда можно подойти?

- Так в любое удобное для вас время. Я на месте.

Придя в тот же день, говорит:

- Саша, мне бы на полдня машину.

Мустафа Сафич, так вы что, только из-за этого пришли?! Позвонили бы.

На что он ответил «Это, Саша, не уважительно».

Ещё Мустафу Сафича отличала совестливость. Он считал, что именно Совесть, а не разум, главное в человеке. И был убеждён, что только жизнь по совести – залог того, что она будет счастливой и потомкам не придётся стыдиться деяний родителей.

Никогда не шёл на сделки с ней. Всегда твёрдо и убедительно отстаивал свои жизненные принципы. Один из них гласил: «Во сто раз богаче тот, кто делится с другими».

У него, как у всякого талантливого человека, были и завистники, и враги. Мустай-агай старался не обращать на них внимания и никогда не обсуждать их. В одном из стихотворений он написал:

Влюблённые, в упрёках пыл умерьте,

Боль не несите сердцу и уму.

Запомните: размолвка – четверть смерти,

А испытанье смертью – ни к чему.

4

Как-то во время одной из встреч пьём чай, вспоминаем разные истории, шутим, смеёмся (Альфия Мустаевна очень гостеприимная и щедрая хозяйка), и вдруг Мустафа Сафич погрустнел. Как-то ушёл в себя.

Я уж подумал, что ляпнул чего-нибудь не то. Спрашиваю:

- Что вас так расстроило?

- Знаешь, все мои друзья ушли, и я теперь чувствую себя одиноким, словно в пустыне.

- Ну как же, у вас столько почитателей, - возразил я.

- Камиль, даже тысячи почитателей не заменят одного друга.

И тут же на память прочитал:

Подует ветер - и всё больше листьев,

Срываясь, улетят от ствола.

Проходят годы – и всё меньше близких

Друзей сидит у моего стола.

К неизбежному переходу в иной мир он относился с философским спокойствием. Ещё в 1999 году написал:

«… Ведать не ведаю, сколько осталось –

Дольше, чем нужно, не надобно мне.

Мера важна. И бессмыслен избыток,

Коль через край наливаешь вино:

В землю уйдёт он, желанный напиток,

В землю уйдёт, пропадёт всё равно…»

А чуть позже:

Всё завершил. Покончил с мелочами,

И суета осталась позади…

И вот сейчас с рассветными лучами

Птиц выпускаю из своей груди.

Прошло 20 лет, как Мустая Карима не стало, но мне не хочется говорить о нём в прошедшем времени. Он ведь до последнего дня сохранял и ясный ум, и готовность поозорничать, поюморить.

Хочется, чтобы такие люди жили как можно дольше. Хотя так оно и есть – он рядом с нами через книги и воспоминания…

Я горд тем, что в преддверии юбилея в 2018 году на заседании правительственной комиссии по проведению столетия Мустая Карима предложил обратиться в Верховный Совет Кабардино-Балкарской Республики с просьбой подобрать на Главном Кавказском хребте безымянную вершину и присвоить ей имя Мустая Карима.

Благодаря тому, что к этой работе сразу подключился вице-премьер Правительства Башкортостана Сагитов Салават Талгатович, Верховный Совет Кабардино-Балкарии дал согласие, а Федерация альпинизма подобрала безымянную вершину.

А 7 июля 2018 года команда действительных членов Башкирского отделения Русского географического общества в составе Алексанра Лынника, Валерия Деева, Рустама Сиразетдинова и меня взошла на эту вершину и установила там табличку из нержавеющей стали. На ней выбито:

Пик Мустая Карима,

Народного поэта Республики Башкортостан.

А ниже, по просьбе его дочери, Альфии Мустаевны,

пророческое четверостишье Мустая Карима:

Я подымался на вершины гор,

И эхо отвечало мне сквозь дали.

Горой хотел я стать. И с этих пор

Мечтой моей навеки горы стали…

Прошли годы, и всё устроилось, как ОН мечтал.

Мы, современники, не можем в полной мере осознать значение его мудрого, наполненного добротой и любовью Творчества. Место Мустая Карима и его роль в судьбе нашей Республики в полной мере определит время – самый беспристрастный судья.

Камиль Зиганшин,

Народный писатель Башкирии, Почётный председатель Башкирского отделения РГО.